Глава девятая

1

"Да что жена? Она не понимает

Меня совсем. Стихов моих не знает,

Да и не ценит. Вот где скрытый враг.

Как часто женщины мужьям не помогают

И ими не живут. Потом пеняют,

Что жизнь у них не ладится никак.

2

Ведь кто мужчину может ввысь поднять?

Жена его, что любит, словно мать,

Готовая на подвиг ради мужа.

А кто мужчину может в ад спустить?

Опять жена, - которой лень любить,

Которой, видимо, хороший муж не нужен". -

3

Так думал наш Лавров, когда вошла

Тихонько Ольга: - Дядя, я нашла

Сегодня днем на полке, между книг,

Один ваш стих. Он очень превосходен...-

Лавров взглянул: - Ах, этот. Нет, не годен. -

Хотел забрать, но Ольга в тот же миг

4

Листочек отстранила: - Если вам

Не нужен, подарите мне. Стихам

Я отведу отдельное местечко

В своем секретном дневнике. - "Зачем?" -

- Пусть лучше у меня хранится, чем

Пылится между книг. Еще словечко

5

Хотела я сказать вам о стихах...

Конечно, мнение мое для вас - не ах

Какое важное...- "Да нет же, говори,

Я буду рад твое услышать мнение..."-

И Ольга дядю привела в смущение

Своею похвалой. Минуты три

6

Он слушал молча, чуть ли не краснея,

Но, в то же время, возразить не смея.

Как лесть сильна! Как любим мы ее!

И все-таки Лавров набрался духу,

Стал возражать. Но как приятны слуху

Слова племянницы! И так они вдвоем

7

Беседовали о строптивой музе,

Об этой прежеланнейшей обузе

Для всех поэтов. Тут Лавров взглянул

В тот угол, где висел Рембо портрет

И грустно улыбнулся: - Вот поэт!

А я...- И он слегка рукой махнул.

8

- Куда уходит молодость лихая? -

Сказал Сергей Андреевич, вздыхая. -

Стареет тело - это ли беда,

Когда душа... душа - все та же птица,

Что в синь мечты, под небеса стремится.

Душа, поверь мне, вечно молода!

9

Чем мы старей, чем тело непослушней,

Тем верим в небылицы простодушней,

И тем сильнее ждем любви, тепла.

И тем нежней и безответней любим,

И, походя, уж женщин мы не губим,

И меньше на земле свершаем зла.

10

- Но вы еще совсем не так и стары.

- Мне тридцать пять! Дождусь ли божьей кары

Я к тридцати семи, не знаю сам,

Но в тридцать три меня не распинали.

И в тридцать семь, я думаю, едва ли

Меня узнают. Вот где будет срам!

11

Поэты без признания хиреют,

И к тридцати годам уже стареют.

А мне давно не тридцать - тридцать пять!

Но я по-прежнему бесславен и безвестен,

Вот в чем трагедия. Смотри, с тобой я честен.

Мне поздно все сначала начинать...

12

- Нет, нет, Сергей Андреич, вы не правы. -

Она ему в ответ. - Я знаю, нравы

В литературе слишком уж круты.

Пробиться трудно. Все же постараться

Необходимо. Вам нельзя сдаваться.

Вам надо бы в Москву... - "Мечты, мечты.

13

Ведь я и здесь-то никому не нужен.

Какое там - в Москву!.." - "Остынет ужин!!" -

Услышали они. К столу звала

Жена Лаврова. Оля встрепенулась,

Как будто испугавшись, и коснулась

Его руки, и взгляд свой отвела,

14

Вся покраснев. Случаен или нет

Был этот жест, увы, для нас - секрет.

Но он, однако же, сумел смутить обоих.

Тут Оленька нашлась: - Отложим лиру.

Идемте ужинать. Нельзя нам тетю Иру

Заставить ждать. - Вдруг, темные обои

15

Лаврову показались чуть светлей,

Мир - чуть прекрасней, жизнь - чуть веселей.

Неужто все лишь от прикосновения?

Он улыбнулся и послушно встал...

Читатель, помнишь, Пушкин описал

Прекраснейшие чудные мгновения?

16

Вся наша жизнь из них и состоит,

И ими, словно бисером, пестрит,

Как счастлив тот, кто может их заметить.

И легкий взгляд, и чей-то нежный жест...

Но мы свой быт несем, как тяжкий крест.

А почему? Кто может мне ответить?

17

Ведь жизнь - прекрасна! В чем ее винить?

Не нравится, так можно и не жить.

Но если жить - давайте веселиться!

Отпущен нам не столь уж долгий срок,

И, кто его, смеясь, прожить не смог,

Вини себя, тут не на кого злиться...

18

Так вышли к ужину из комнаты они

И в этот вечер больше уж одни

На всякий случай поостерегались

Остаться, чтоб друг другу не сказать

Опасных слов, способных показать

Их чувства. И взглянуть уже боялись

19

В глаза друг другу, чтобы не прочесть

Чего-нибудь такого. Все же честь

Семьи у нас еще на первом месте.

Но, с этих пор иначе стал смотреть

Лавров на Ольгу. Майский вечер сеть

Свою захлопнул. И уже без лести

20

Он видел в ней и ум, и красоту,

И каждую знакомую черту

Ее считал каким-то колдовством.

И даже то, что выглядит подростком,

Его сильней влекло. В наряде броском

Она ему казалась божеством.