Глава четырнадцатая
1
Читатель-иностранец удивится:
"Как, здесь и Bedroom может находиться?!"
Но нам абсурд давно не виден в том,
Что комната вмещала много лет
Библиотеку, спальню, кабинет.
Стандарт России бедной - три в одном.
2
Булгаков первый нам открыл глаза,
Когда во всеуслышанье сказал,
Что нас испортили квартирные вопросы.
Но не сказал, как нам их разрешить.
И мы по-швондерски решили - уплотнить!
С тех пор роимся, словно в гнездах осы...
3
Закрыв глаза и слыша сердца стук,
Глубоким вздохом усмирив испуг,
Лежала тихо наша героиня
Лицом к стене. Ей виделся Лавров
В костюме темном. От его усов
Бросало в дрожь. А рядом, как княгиня,
4
Вся в белом шла она... Хотелось ей
Хотя б в мечтах приблизить поскорей
День встречи их. Едва расставшись с дядей,
Уже мечтала Кистенева вновь
Увидеть хоть на миг свою любовь,
Казалось ей - она готова ради
5
Минутной встречи многое отдать...
Тут осторожно скрипнула кровать,
И Оля стала думать о кровати:
"На ней Сережа мой с женой своей
Провел так много времени, что ей,
Кровати этой, и подушкам, кстати,
6
Известно многое. Ах, как бы мне узнать
Путь к сердцу дяди. Милая кровать,
Прошу тебя, скажи хоть что-нибудь,
Хоть скрипни мне, что любит мой Сережа..."
Кровать молчала. На любовном ложе,
Раскинув руки и расправив грудь,
7
Вздыхала Оленька, все думая о том,
Как здесь лежал Лавров с женой вдвоем,
И как они любовью занимались...
Ох, эта страсть тоскующей души!
Читатель мой, смеяться не спеши.
Здесь и великие-то часто ошибались.
8
Забавна девочек любовная игра
С придуманным кумиром. Вечера
Они томятся, сохнут и вздыхают.
Но в жизни, зачастую, и черствы
Кумиры их, и глупы. Тут, увы,
Все чувства постепенно утихают.
9
И черствостью задетая душа,
Порой, сама не может ни шиша:
Ей ни любовь, ни жалость не известны.
Поэтому шутить, мои друзья,
Над девочкой влюбленною нельзя.
Здесь мы должны быть и добры, и честны...
10
А Оля все гадала: отчего
Лавров не сообщил ей ничего
О дне отъезда. "Может быть, обиду
Какую-то в душе он затаил?
Но отчего же не сказал и скрыл?
И даже не показывал мне виду!
11
Ах, боже мой, конечно же, ведь он,
Наверное, был очень огорчен
Тем, что на танцы я пошла с Валеркой!.."
И Оленька, жалея уж о том,
Что прогулялась с Пилиным вдвоем,
Все мерила своей наивной меркой.
12
Закрыв глаза, она лежала так.
То, что для вас, друзья мои, пустяк,
Ее тревожило. Как в омуте тонула
Она в сомнениях. И мучила себя,
Не знаю уж, - спасая, иль губя.
Но вскоре задремала и уснула.
13
Совсем стемнело. Олины сестрички
Давно уж, расплетя свои косички,
Почистив зубы гелем для зубов,
И пошалив, и поболтав от скуки,
Сопели, широко раскинув руки,
Блуждая по стране беспечных снов.
14
Пора пришла и тете лечь в кровать.
Племянницу из комнаты позвать
Она решилась. Но в ответ - молчок.
"Да что такое? Может, зачиталась?"
Звала еще, но та не отзывалась.
Лишь где-то в кухне заскрипел сверчок.
15
Тут тетя тихо в комнату вошла
И спящею племянницу нашла.
Из рук у Оли книжицу изъяла,
Взглянула, покачала головой:
Де' Сада Оля трепетной рукой
Стянула с полки, и сама не знала.
16
На место вновь маркиза водрузив, -
Непроизвольно этим возбудив
Воспоминанье, как одна интрижка
Ей и Сереже смелости придав,
Вдруг стала руководством для забав.
Не просто ж так лежала в доме книжка. -
17
Решила тетя Олю не будить.
Но и самой отсюда уходить
Ей не хотелось. В кресло опустившись,
Она взяла Сережину тетрадь,
Чтобы себя хоть чем-нибудь занять,
И зачиталась, в лиру углубившись.
18
Ей было странно видеть исправленья.
Считала тетя, что от вдохновенья
Творится лира сразу в чистовик.
А тут - кругом черно, кругом поправки,
Неровный почерк, буквы как пиявки.
И вскоре женских мыслей маховик
19
Склонился к заключению такому:
"Н-да, зря Сережа выехал из дому
В надменную Москву. Его стихом
Не покорить балованные нравы
Столичной публики". Ах женщины, как правы
Они порой бывают даже в том,
20
О чем и представленья не имеют,
Поэтому судить о многом смеют...
Утратив интерес к черновикам
На половине записей Лаврова,
Свет погасив, вернулась тетя снова
К дочуркам в комнату и ночевала там.